...На берегу священной реки Ганг сидел в молчании один послушник. Он дал обет молчания семь лет тому назад, ибо захотел обрести мудрость Махатм. Но поскольку путь в Просвещенные Учителя Мира должен пролегать через множественные испытания Духа и тела, послушник и выбрал для себя одно из суровых испытаний - молчание...

english

23.02.07.

english

 


    Итак, ходит человек по жизням проторенными дорогами судьбы своей, да только ходит по кругу. Иногда долго - «по адовому» кругу, и нет этому кругу ни конца, ни края. Подумать надо внимательно над второй притчей, да примерить «на себя» ее героев некоторым из наших читателей. Скажем только, что вторая стадия страха и паники зачастую рождают острые виды раков, закрывают наглухо «внутренние» ресурсы человеческие, которые могут помочь. Очень много опасностей несет с собой страх вкупе с паникой. От него также рождаются раки крови, раки пищеварительной системы. Но теперь пришел черед третьей притчи. Слушайте же ее внимательно, дорогие читатели наши.
    На берегу священной реки Ганг сидел в молчании один послушник. Он дал обет молчания семь лет тому назад, ибо захотел обрести мудрость Махатм. Но поскольку путь в Просвещенные Учителя Мира должен пролегать через множественные испытания Духа и тела, послушник и выбрал для себя одно из суровых испытаний - молчание. Много раз люди пытались обратиться к нему с вопросом или просто приветливым словом, но подобно статуе Будды, что находилась в храме неподалеку, наш великомученик молчал. Борода покрыла каменные плиты у его ног, и веки почти не открывались от долгой медитации. Велико было желание этого послушника обрести Небесную мудрость и стать великим Учителем. Шло время, и казалось, что это уже не человек сидит на берегу священной реки, но каменное изваяние. Надо сказать, что некоторые прохожие люди, да и некоторые птицы Индии не разделяли священных чувств и великого порыва Души нашего послушника, и довольно часто «мусорили» вокруг него. Но послушника ничто не смущало, ибо чувствовал он, что стоит на ступени, что находится в двух шагах от Нирваны. Стоит еще немного посидеть в «великом» молчании, и вот-вот откроются врата Мудрости перед взором страдальца. «Совсем немного осталось до великого Посвящения», - думалось послушнику, и он терпеливо ждал положенной ему Благодати.
    И вот однажды, в канун одного из священных праздников Будды, ночью, на берегу реки Ганг развернулась трагедия. На храм, что стоял на холме, напали грабители, унесли с собой все, что только можно было унести. Но один из служителей храма, молодой еще совсем юноша, помчался за ними следом, вооружившись только палкой из бамбука и свистком. Долго бежали они, юноша свистел изо всех сил, но никто как будто не слышал призыва, ни один смертный в ту священную ночь не высунул и пальца из окна. И вот, когда грабители пробегали мимо послушника, что уже семь лет хранил молчание, молодой юноша нагнал их и остановил словами:
    - Теперь я не один. Здесь сидит великий святой, он вступится за меня! Положите на место награбленное вами и ступайте с миром!
    Но молчали грабители, молчал, естественно, и наш святой. Тогда один из грабителей подошел к юноше и сказал:
    - Если сейчас твой святой скажет нам убираться отсюда, мы уйдем и оставим тебе все, что награбили, а также и тебя оставим в живых, но если твой святой так и останется молчать - пощады не жди, малец!
    Наш послушник понял, что перед ним разворачивается одно из последних его испытаний верности Мудрости Неземной. Понял он и что надо правильно пройти это испытание, дабы открылись ему, наконец, врата Рая. Понял он, что его искушает Дьявол, желая вывести из равновесия его священного молчания, хочет, чтобы весь путь молчания, что проделал наш почти святой, оказался бесполезным. И не нарушил обет послушник, и потому молчал, подобно статуе Будды. Грабители убили молодого юношу, что спасал добро «храмово», и ушли прочь, посмеиваясь.
    На следующее утро, рано-рано, у стоп нашего великомученика собрался народ, подоспела и полиция. Стали разбирать, что да как случилось. У послушника ничего не спрашивали, ибо знали, что не ответит. В руках мертвого юноши нашли клочок тряпки. Он оторвал кусок костюма одного из грабителей, пока яростно сопротивлялся им. По цвету ткани полицейские определили, к какой шайке относятся грабители, и через несколько дней отыскали их логово. Привели грабителей на место, где они совершили убийство в канун священного праздника Будды, и попросили рассказать, как все было на самом деле. Да пригрозили, чтобы те говорили правду, ибо от этого зависит их дальнейшая судьба. И призвали в свидетели почти святого послушника, что уже стоит у священных небесных врат Мудрости. Грабители плакали, сожалели об убитом юноше и обещали рассказать всю истинную правду. И тоже призвали в свидетели послушника, сказав, что вот он-то все видел и не даст им соврать. И повел речь вожак грабителей, и рассказал всем такую историю происшествия:
    - Значит, дело было так. Не скрою, наша банда была замешана в этом грязном деле, но совсем не так, как вы себе представляете. В ту злополучную ночь мы - банда оранжевых бандитов - собрались на общую сходку, чтобы, признаюсь честно, спланировать грабеж. Упаси Бог грабить храмы! Что мы, безбожники какие, - нет. Решили мы пойти на дом зажиточного торговца тканями и нарядами для женщин. Его, как вы знаете, в городе нет, и дом его практически не охраняется. Так вот, - продолжал грабитель, - все мы, значит, с ребятами обговорили и пошли на дело, а идти-то нам пришлось мимо Храма. Глядим, там светло как днем, и шум стоит, будто служба идет. Ну, мы заподозрили что-то неладное, и пошли проверить. Все-таки, храм всеми любимого Будды, а не просто домишко какой захудалый. Подходим, значит, ближе, а там, милостивые государе, сущая правда, - грабеж идет в полную «мощь». И грабят-то кто - сами служки, прислужники монастырские, и среди них вот этот, что сейчас лежит перед вами мертвый. Ну, мы, значит, воззвали к их совести и все такое, а они ни в какую! Идите, говорят, отсюда, подобру-поздорову, пока целы, и дальше, значит, грабят. Ну, тут мои ребята не выдержали, и некоторые побежали, значит, за помощью, да тут служки бросились за ними в погоню! Где бились они, я не знаю, только вот досталось моим исправно, видите, какие синячищи! Другие, значит, служки бросились от нас с награбленным добром наутек. Он бегут, а мы за ними, свистим в свисток - никто не слышит!
    - Постойте, спросил полицейский, - в какой свисток?
    - Да в тот, что в другой руке покойного зажат, - спокойно отвечает грабитель. Это он его у нас из рук вырвал, чтоб больше не свистели мы. Так вот, завязалась меж нами и служками драка, как раз рядом с этим уважаемым Изваянием, - и грабитель указал на послушника, - я уверен, кабы не обет священного молчания, послушник наш подтвердил бы правоту слов моих. Ну, да ладно, его молчание равно подтверждению. Ведь, коли, было бы не так, как я рассказываю, вряд ли стал бы молчать почти Святой! Верно, я говорю? - обратился грабитель к людям и к статуе послушника.
    Молчали люди, молчал почти святой, а грабитель продолжал свой рассказ.
    - Ну, значит, пока шла драка меж нами, часть служек убежала с добром награбленным, а этот погиб в драке. Ну, мы, естественно, испугались и бросились прочь.
    - А как добро из монастыря у вас в логове оказалось? - спросил полицейский, недоумевая.
    - Так подбросили, милостивый государь, - отвечал грабитель, - Мы ж как убежали с проклятого места, бросились к своим домашним алтарям, грехи за убиенного в драке человека замаливать. Да тут еще наши собраться по банде побитыми вернулись, так мы все это время залечивали раны их боевые. А на месте нашего логова никого и не было! Вот и подбросили нам храмовую утварь настоящие грабители. Так дело было, милостивый государь.
И хоть верилось с трудом во все сказанное грабителем, но пришлось признать его невиновность, ибо молчал единственный живой свидетель истинных событий той ночи, и ни единым движением тела не выдал чувств своих, как если бы слышал клеветы слова или обман. К тому же, грабитель речь свою вел настолько искренне и убедительно, и следы неподдельного раскаяние блестели в глазах его, что поневоле приходилось верить, что все было именно так, как и повествовал вожак банды. Ну, не стал бы он врать так нагло на виду у всего города, у берегов священной реки Ганг, у ног убитого юноши, у стоп почти святого послушника.
    Отпустили банду на свободу. Конечно, все добро вернулось в храм. Прислужников храма заковали в кандалы преступников и отправили на тяжелые каторжные работы. Юношу похоронили без почестей, наспех, как хоронят плохих людей, что обычно не вызывают в душах сочувствия.
    Почти святой послушник сидел в позе лотоса на берегу священной реки Ганг и думал так: «Да, трудные испытания послал ты мне, Будда, на пути посвящения моем. Искушал меня нечистый оборвать священный обет молчания в твою честь, Будда, но не поддался я ни единожды, хоть и мелькнула у меня трижды тревожная мысль прервать этого безумца, что клеветал на невинно убиенного юношу, но сдержал я этот порыв силой воли своей, ибо ничто не должно омрачать моей долгой дороги к тебе, Будда. И теперь я готов. Я прошел все испытания и познал великое спокойствие. Воистину, я все преодолел».
    Но священная река Ганг шептала тихо-тихо только одно в ответ страдальцу: «Долог твой путь ко мне, долог твой путь...». Не слышал этого послушник, все также сидел в позе лотоса на берегу священной реки Ганг.
    На этом третья притча заканчивается. Тяжела она для осознания, суровые энергии заключены в недра ее, но это единственный путь показать вам, люди, слепоту и глухоту вашу духовную, которую вы в своей среде прозвали словом «фанатизм». Вы забыли, напрочь забыли главную истину, что ведет и к Богу, и к исцелению от любой болезни: думать надо о других, всегда думать о судьбе ближнего своего, а не жить пустой химерой небесного блаженства. Только через ваш каждодневный труд и любовь-заботу о ближнем и выполняется священная миссия человечества - жить Любовью, энергией Любви. На этом завершим беседу до завтра.

Go to top